Исходный текст
(1)В кабинете редактора большой либеральной газеты «Слово народа» шло чрезвычайное редакционное заседание, и так как вчера законом спиртные напитки были запрещены, то к редакционному чаю, сверх обычая, были поданы коньяк и ром. (2)Матерые, бородатые либералы сидели в глубоких креслах, курили табак и чувствовали себя сбитыми с толку. (3)Молодые сотрудники разместились на подоконниках и на знаменитом кожаном диване, оплоте оппозиции, про который один известный писатель выразился неосторожно, что там — клопы. (4)Редактор, седой и румяный, английской повадки мужчина, говорил чеканным голосом, — слово к слову, — одну из своих замечательных речей, которая должна была и на самом деле дала линию поведения всей либеральной печати. — (5)…Сложность нашей задачи в том, что, не отступая ни шагу от оппозиции царской власти, мы должны перед лицом опасности, грозящей целостности Российского государства, подать руку этой власти. (6)Наш жест должен быть честным и открытым. (7)Вопрос о вине царского правительства, вовлекшего Россию в войну, есть в эту минуту вопрос второстепенный. (8)Мы должны победить, а затем судить виновных. (9)Господа, в то время как мы здесь разговариваем, под Красноставом происходит кровопролитное сражение, куда в наш прорванный фронт брошена наша гвардия. (10)Исход сражения ещё не известен, но помнить надлежит, что опасность грозит Киеву. (11)Нет сомнения, что война не может продолжаться долее трех-четырех месяцев, и какой бы ни был ее исход, — мы с гордо поднятой головой скажем царскому правительству: в тяжёлый час мы были с вами, теперь мы потребуем вас к ответу… (12)Один из старейших членов редакции — Белосветов, пишущий по земскому вопросу, не выдержав, воскликнул вне себя: — Воюет царское правительство, при чем здесь мы и протянутая рука? (13)Убейте, не понимаю. (14)Простая логика говорит, что мы должны отмежеваться от этой авантюры, а вслед за нами — и вся интеллигенция. (15)Пускай цари ломают себе шеи, — мы только выиграем. — (16)Да, уж знаете, протягивать руку Николаю Второму, как хотите, — противно, господа, — пробормотал Альфа, передовик, выбирая в сухарнице пирожное, — во сне холодный пот прошибёт… (17)Сейчас же заговорило несколько голосов: — Нет и не может быть таких условий, которые заставили бы нас пойти на соглашение… — (18)Что же это такое — капитуляция? — я спрашиваю. — (19)Позорный конец всему прогрессивному движению? — (20)А я, господа, все-таки хотел бы, чтобы кто-нибудь объяснил мне цель этой войны. — (21)Вот когда немцы намнут шею, — тогда узнаете. — (22)Эге, батенька, да вы, кажется, националист! — (23)Просто — я не желаю быть битым. — (24)Да ведь бить-то будут не вас, а Николая Второго. — (25)Позвольте… (26)А Польша? (27)А Волынь? (28)А Киев? — (29)Чем больше будем биты, — тем скорее настанет революция. — (30)А я ни за какую вашу революцию не желаю отдавать Киева… — (31)Петр Петрович, стыдитесь, батенька… (32)С трудом восстановив порядок, редактор разъяснил, что на основании циркуляра о военном положении военная цензура закроет газету за малейший выпад против правительства и будут уничтожены зачатки свободного слова, в борьбе за которое положено столько сил. — (33)…Поэтому предлагаю уважаемому собранию найти приемлемую точку зрения. (34)Со своей стороны, смею высказать, быть может, парадоксальное мнение, что нам придется принять эту войну целиком, со всеми последствиями. (35)Не забывайте, что война чрезвычайно популярна в обществе. (36)В Москве ее объявили второй отечественной. — (37)Он тонко улыбнулся и опустил глаза. – (38)Государь был встречен в Москве почти горячо. (39)Мобилизация среди простого населения проходит так, как этого ожидать не могли и не смели… — (40)Василий Васильевич, да вы шутите или нет? — (41)Уже совсем жалобным голосом воскликнул Белосветов. — (42)Да ведь вы целое мировоззрение рушите… (43)Идти помогать правительству? (44)А десять тысяч лучших русских людей, гниющих в Сибири?... (45)А расстрелы рабочих?... (46)Ведь еще кровь не обсохла.
Как можно сохранить свои принципы, когда долг перед Родиной требует компромисса? В отрывке из редакционной залы либеральной газеты «Слово народа» поднимается острая проблема: может ли оппозиция, критикующая царскую власть, в условиях военной угрозы оказаться на стороне государства. Автор, через образ чеканного редактора, демонстрирует, что в критические моменты национальной опасности даже представители оппозиционных сил вынуждены искать путь к сотрудничеству с правительством.
Позиция автора ясна: несмотря на давние оппозиционные убеждения, в условиях угрозы целостности государства необходимо протянуть руку власти, ведь общая цель — победа в войне — становится первостепенной. Так, в пятом предложении автор говорит: "не отступая ни шагу от оппозиции царской власти, мы должны перед лицом опасности, грозящей целостности Российского государства, подать руку этой власти." Этот пример показывает моральное требование ставить национальные интересы выше идеологических разногласий.
В другом фрагменте (предложение 34) редактор предлагает парадоксальную точку зрения: принять войну целиком, со всеми её последствиями. Здесь автор указывает на неизбежность временного морального компромисса в угоду сохранению страны. Оба примера тесно связаны причинно-следственными отношениями: осознание угрозы приводит к поиску решения, которое, хоть и противоречит традиционным оппозиционным принципам, оправдано необходимостью защиты государства.
Лично я разделяю позицию автора, так как в критические моменты интересы общества и национальное единство должны преобладать над узкими идеологическими рамками. Подобную мысль можно проследить в романе Льва Толстого "Война и мир", где Пьер Безухов, пройдя через глубокие нравственные терзания, осознаёт необходимость объединения всех сил для спасения Родины. Эта история подтверждает, что компромисс в экстремальных условиях является морально обоснованным выбором.